Одесситка на Аляске спорит с индейцами и охотится за морскими львами
Супруги одесситка Наталья и немец Ханс живут в лодке на Аляске даже в лютый мороз, хотя у них есть трехэтажный деревянный дом. На вопрос «почему?» Наталья недоуменно отвечает: «Ну, так же интересней...».
«Там дыра, но мне нравится»
«Лодкой» они называют катер с двумя каютами, камбузом и душевой. Питаются «подножным кормом» – сами ловят метровых дальневосточных крабов, семгу. Добычу жарят на мангале прямо на палубе.
Ухоженная, стильная красавица с прекрасным вкусом, сидя в своей огромной современной квартире в Одессе, рассказывает о буднях на Аляске:
– Там – дыра, конечно. Но мне это все так нравится! Огромные горы, водопады, ледники, айсберги, лед – синий, как купорос. Ведь он накапливался столетиями. Сосны – высоченные, на вершине каждой – по огромному орлу. Множество диких зверей, дикобразы совсем не боятся людей, а белки – маленькие, как мышки. Как-то купалась в горной реке, текущей с айсберга (температура + 4), а на другом берегу резвились бурые медведи. Ходим в океан, фотографируем китов, морских львов, котиков, медведей. Мой снимок хвоста кита даже занял первое место в категории «приз зрительских симпатий» в Одессе на фотовыставке, посвященной морю. Долго же мы гонялись за этим китом на лодке! Ведь его хвост поднимается высоко над водой только тогда, когда гигант ныряет вглубь, поэтому нужно иметь терпение, чтоб дождаться этого момента. Любим ходить в горы пешком или катаемся на снегоходе. Ханс – как последний из могикан, знает все тропы в тайге.
Ее жених – лицензированный гид по медвежьей охоте на Аляске, личность известная, о нем снят документальный фильм, сейчас пишется книга, где он – главный герой. В эти ледяные просторы попал, а вернее, сбежал, из своей родной Германии в 23 года, более двадцати лет назад. О бюргерском укладе говорит просто: «Это не моя жизнь». Наверное, страсть к приключениям – это их семейное: его брат в свое время покорил Эверест.
|
«Рыбьи яйца не едим!»
Первое время Ханс обитал один в глубокой тайге нелегально, в построенном собственноручно деревянном срубе без электричества. Сегодня, в эпоху Интернета, люди из разных стран заказывают у него двухнедельную охоту, которая стоит 12 тысяч долларов. Закон таков: убить можно только одного медведя или горного козла.
– Охотничий сезон длится 5 месяцев – всю осень и два месяца весной: апрель и май. Когда он возвращается из «рейса», – так одесситка Наташа называет охоту, – переключается на коммерческую рыбную ловлю. Прямо на палубе Ханс вспарывает семге брюхо и брандспойтом смывает дорогостоящую икру в океан! Небрежно бросает фразу: «Мы рыбьи яйца не едим!». Хотя японцы за икру платят большие деньги. Вот только ею трудно заниматься – она быстро портится, икру нужно сдавать каждые два дня, а рыбу – каждые шесть дней. Такая коммерция привлекает русских. В порту на кранах, которые сгружают рыбу, работает много российских студентов. Наталья говорит, что зимой, когда замерзает пролив между Аляской и Чукоткой, русские чукчи и американские эскимосы ходят друг к другу в гости по льду – они же родственники...
|
– Наташа, как у Вас складывались отношения с местными жителями?
– В первое время коренное население, индейцы, принимали меня за свою из-за длинных черных волос. Но Ханс очень хотел, чтобы я их обрезала. А у меня традиция: пока я не определилась в жизни – не стригусь. Мне батюшка в церкви говорил: «Не стригись!». И я сказала любимому, что если я постригусь, то это будет положительным ответом на его предложение выйти замуж. На том и порешили. Но расписываться мы будем только в Одессе!
Когда Наталья стала носить короткую стрижку, индейцы вычеркнули ее из списка «своих».
– Однажды в баре ко мне подошла туземка и говорит: «А вы знаете, что у меня индейские корни и это – моя территория, бойтесь меня!». А я ей: «А вы знаете, что Аляска когда-то принадлежала России!?». Вообще, там люди – совсем другие. Надежные. Катер мы никогда не закрываем, а у нас – ноутбуки, дорогая аппаратура. Никто не лазит. И так везде. Единственное, что нужно держать под замком, – мусор! За мусор – штрафы безумные, так как он привлекает медведей, а если мишка хоть раз зашел в город полакомиться, то – только отстрел, потому что он обязательно придет еще, а это опасно для человека. Мужчины здесь – настоящие, сильные, никто не хитрит, ничего не держит за спиной. Тут опасно: лавины сходят, ледники обрушиваются.
|
Сильный мужчина плачет
Те, кто живет в этой стихии – народ особенный. Когда от ледника откалывается кусок льда и падает в воду – грохот такой, как будто что-то взрывается, и идет такая безумная волна, что лодка может перевернуться. Три года назад был несчастный случай: Ханс на «скифе» (моторной лодке) нарвался на айсберг. Лодку перевернуло, он ударился нижней частью лица о штурвал – и ему оторвало челюсть. Хирург тогда сказал, что потерпевший – счастливчик: если б удар пришелся в нос, то носовая кость вошла бы в мозг, и из воды был бы выловлен труп.
– Ханс считает, что я слабая, – говорит одесситка. – Дрессирует меня, учит припарковывать лодку, стрелять (готовлюсь пойти с ним на коммерческую охоту), ловить рыбу. Мне на рыбу везет особенно: я стою два часа за штурвалом, а он – с удочкой, и ничего поймать не может. Говорю ему: «Кто так ловит...», только поменялись – я сразу вытянула огромную рыбину. Это надо делать быстро, а то наглые морские львы воруют рыбу, приходится стрелять по ним из пистолета.
Сильный мужчина плачет, когда слабая женщина на пару месяцев уезжает в Одессу.
– Однажды, когда мой поезд уже тронулся, Ханс вдруг достал из кармана мои, извиняюсь за подробность, трусики и помахал ими вслед, как платочком. И они же висели на катере вместо флага при моем возвращении. И еще он из двух платков – голубого и желтого – сварганил украинский флаг, учит русский язык, чтоб мы могли общаться на моем родном языке – это целиком его инициатива.
– Неужели Вас не страшат опасности?
– Когда впервые ходила на фотоохоту на медведя, было очень страшно. Что тебя ожидает? Нужно четко знать время прилива и отлива, чтобы вовремя прыгнуть в лодку и она не села на мель. Медведи же быстро бегают... Страшно, когда идешь по снежной шапке, а под ней – вода... Шли с зажигалкой, чтобы пламя показывало направление ветра. Ведь важно, чтобы воздух не нес запах человека на медведя. Зато как здорово по традиции еженедельно снимать стресс! В центре столицы – Джуны – прямо на улице по вечерам в пятницу проходят виски-вечеринки. На здоровенном костре, вокруг которого греется толпа, стоит бак с кипятком. Каждый подходит и сам себе готовит огромных крабов на пару – их не варят, а парят. Здесь едят только лапки, а целую тушку выбрасывают! Основной напиток на этом пиршестве, естественно, виски.
Досье «КП»
Первый муж Натальи – Валерий Цебрий – был экстремалом, работал каскадером на Одесской киностудии. Он трагически погиб, когда делал фотосъемку на авторалли – на скорости 140 км/ч его сбила машина. Их совместная жизнь была полна приключений: путешествия, дикая природа... Новый год они традиционно встречали не при свечах, а у костра, в последний раз – на мысе Айя в Крыму: в полной темноте с красным одесским шампанским. Родилась и выросла Наташа в такой же семье: каждое лето – поездки на машине с домиком-прицепом, ее отец мечтал доехать так до Дальнего Востока. Дочь забралась еще дальше...
– Я говорю Хансу: «Давай я продам свою недвижимость в Одессе, и мы купим катер в два раза больше, ведь на тот свет с собой ничего не заберешь, а жизнь – непредсказуема... Хочу умереть в океане, чтоб ты скормил мое тело полярным медведям». Чувствую, что через пару лет я вернусь домой в резиновых сапогах, и Одесса будет казаться мне каменными джунглями...
